( 25.07.1810
года - 24.03.1898 года )
Писательница, автор мемуаров, жена
историка и географа Вадима Васильевича Пассека, тетка Александра
Ивановича Герцена.
Подростковые и юношеские годы Пассек тесно связаны с Александром
Герценом. Отец Саши, Иван Алексеевич Яковлев, взял сыну хороших учителей
и, заметив в Татьяне любовь к знаниям и хорошее влияние девочки на
характер и успехи Саши, просил отца Татьяны отпустить ее к ним учиться.
Это время взросления, юношеских стремлений и мечтаний, проведенное
вместе, Пассек и Герцен всю жизнь вспоминали со светлым чувством.
«Детьми и отроками входили мы в жизнь, взявшись за руки. Волшебные
образы рисовались перед нами в утреннем тумане жизни; он отражал светлый
внутренний мир наш, видоизменяя формы мира внешнего. Вместе вступили мы
в юность, полные восторга, грусти, радостей, молитв и упований», -
пишет Татьяна в своих воспоминаниях "Из дальних лет" (т. 1, гл. 11).
Учение увлекало обоих подростков: в истории и литературе они встречали
живых людей, которым сочувствовали, примеры которых пробуждали в них
стремление к прекрасному. Новые идеи, смелые порывы находили выход в
литературных обзорах, исторических статьях и переводах, в которых
упражнялись ученики. Живописное местечко в липовой роще принадлежавшего
Яковлеву села Саша назвал Эрменонвилем в память Жан-Жака Руссо; Таня и
Саша часто ходили туда с книгами. «Нам казалось, - пишет Пассек о Руссо,
– что он нес на себе все скорби XVII столетия и выразил собою все, что
содержалось теплого и энергического в основе французской философии того
века» (т. 1, гл. 17). Любимым автором Саши и Тани был Фридрих Шиллер –
романтический поэт юношеской мечты и свободы. Вспоминая об этом времени,
молодой Герцен писал Татьяне (в детстве ее звали Темирой) и ее мужу:
«Это время наполнено мифами, как царствование Тезея… Я начинаю не
верить, что они были… и миф Герцен с широкими мечтами, и миф Темира с
пылкими мечтами… Право, жаль, что мы сбились с дороги и не попали в
сумасшедший дом» (т. 2, гл. 39).
Между тем Татьяне представилась возможность поделиться своими
знаниями и мечтами с более широким кругом. По просьбе отца она вернулась
в Корчеву, чтобы помогать своей мачехе, которая для пополнения средств
взяла нескольких учениц. Видя, с каким жаром Таня принялась за дело
учителя, мачеха почти не вмешивалась в обучение. Оторванная от всего, к
чему успела привыкнуть, окруженная обывательскими интересами, Таня
отделилась от окружающего ее мира и создала свой собственный:
переписывалась с Сашей и учила девочек. «Конечно, в моем преподавании не
было ни порядка, ни системы, ни цельности, одно путалось с другим, но в
этой путанице чувствовалась жизнь, и как-то все шло впрок» (т. 1, гл.
14). Вместо обычного в то время сухого и томительного преподавания юная
Татьяна живо рассказывала ученицам об исторических личностях и событиях,
читала художественную литературу, географию преподавала не по картам, а
по путешествиям. Воодушевленные примером спартанцев, ученицы
придумывали такие необдуманные меры закалки, что позднее Пассек
удивлялась, как удалось избежать простуд и смертей. На деньги,
полученные за воспитание, Таня накупала цветов и лакомств, книги для
учения. Ученицы искренне привязались к ней и горько плакали, когда
настало время прощаться.
Замужество
В 1832 году Герцен познакомил Татьяну со своим другом Вадимом
Пассеком, впоследствии ставшим ее мужем. Вот как она описывает эту
встречу:
…за ширмами, отделявшими вход из передней, тихо скрипнула дверь, и в
залу вошел стройный молодой человек среднего роста – Вадим Пассек. Он
поклонился застенчиво, по приглашению взял стул и сел к столу. Вначале
разговор шел несвязно, как ни старался Саша оживлять его… Вадим
несколько робел и стеснялся… В темно-карих умных глазах Вадима,
полузакрытых густыми ресницами, была какая-то магнитность… Когда
разговор мало-помалу оживился и перешел в интимный, Вадим весь отдался
задушевности; голос его был чрезвычайно приятен и тих; речь ясна,
проста, спокойна, с полным обладанием предмета, о котором говорилось.
«Тихая, глубокая натура» Вадима привлекла Татьяну; Вадим увидел в ней
девушку с просветленным умом и чистым сердцем, способную разделить его
чувства и стремления. Живость, неустойчивую бурность, оттенок которой
придавал жизни Татьяны энергичный характер единственного друга, Герцена,
замужество сменило спокойствием, полным внутреннего содержания (т. 1,
гл. 20, 21). «Любовь – путь к небу, – писала Татьяна своему жениху. –
Мне бы хотелось указать на нее всему свету» (т. 1, гл. 22). Даже в
трудные времена, когда семья терпела крайнюю бедность, мир не был
нарушен ни одной ссорой. «Десять лет безграничного счастия были уделом
нашим», – пишет Татьяна; муж ее умер через десять лет после женитьбы, в
1842 году (т. 1, гл. 21).
|